Пейджер для Баргути или ад для заложников?
Сегодня мы находимся в новой точке отсчета везде, кроме Газы. Израиль уверенно разгромил "Хезболлу", лишил ее всей верхушки, включая неуловимого Насраллу, и заставил искать перемирия. Как заверяет наш премьер, именно успешные действия в ЦАХАЛа Ливане вызвали в Сирии бурю, которая смела режим Асада и перекроила карту Ближнего Востока. Наша армия уничтожила огромные запасы сирийских вооружений, подошла к Дамаску и открыла воздушный коридор для атаки на Иран. Жители севера возвращаются домой, наши солдаты готовятся зимовать на Хермоне, а сирийские друзы просятся под юрисдикцию Израиля. Захватившие Сирию салафиты уже не собираются идти "освобождать" Иерусалим, отдавая себе отчет, что это будет их последний поход. Фактически, весь регион, кроме отмороженных хуситов, понял, что воевать с еврейским государством бессмысленно и опасно. И только ХАМАС, разбитый, потерявший руководство, оружие, базы, ресурсы и тысячи бойцов, не только не сложил оружие, но и продолжает предъявлять нам дерзкие требования. Удивляет другое: почему Израиль допускает такое поведение.
Больше года нам объясняли, что нельзя действовать в Газе в полную силу из опасения навредить заложникам. Но ведь уже давно можно было заключить обменную сделку, пусть даже дорогой ценой, вернуть наших пленных и развязать себе руки. Да, существуют обязательства сторон, но в Южном Ливане, несмотря на соглашение о прекращении огня, происходят столкновения, и мировое сообщество смотрит на это сквозь пальцы. Мы достаточно хорошо знакомы с ХАМАСом и "Исламским джихадом", чтобы понимать: они быстро нарушат все обязательства, открыв ЦАХАЛу возможность возобновить операцию еще до вывода войск из сектора. Такие нарушения всегда имели место в промежутках между войнами, просто Израиль как бы не замечал "булавочных уколов", а сейчас может среагировать на них и добить террористов. Кроме того, ХАМАС уже согласился на частичное присутствие ЦАХАЛа в Филадельфийском коридоре, то есть речь о полном выводе войск не идет. Одним словом, возврат к активной фазе операции – дело времени и/или желания.
Главным препятствием к обмену считается требование другой стороны освободить из израильских тюрем преступников "с кровью на руках", которые снова возвращаются к террористической деятельности. Сделку по Шалиту называют позором, приводя в пример освобождение кровавого убийцы Синуара. Но в последние месяцы Израиль многократно доказал свое умение ликвидировать врагов как точечно, так и массово, на их или на чужой территории, доставая их в буквальном смысле из-под земли. Иными словами, самых опасных террористов можно выпустить, а потом уничтожить. Да, работа рискованная и дорогостоящая, но неужели наши пленные не заслужили такой жертвы от своего государства? Разве они недостаточно страдали?
Один из камней преткновения к обмену – Маруан Баргути, осужденный в Израиле на несколько пожизненных сроков. Власти решительно отказываются его освобождать, и можно понять почему. Баргути не просто жестокий убийца и ненавистник еврейского государства; он в своем роде символ так называемого сопротивления и один из немногих лидеров, способных объединить разрозненные палестинские группировки. Но разве на него не найдется пейджер, бомба или другой путь к гуриям? Уж коли на то пошло, Баргути в тюрьме приносит больше вреда Израилю, поскольку его ореол национального героя только укрепляется день ото дня.
Сейчас идут разговоры о том, что на данном этапе сделки могут вернуть не всех заложников, а в первую очередь пожилых, больных и обладателей двойного гражданства. Это означает, что в плену на долгий и неопределенный срок останутся наши военнослужащие, в том числе нечастные девочки-наблюдательницы – те, кому государство больше всех обязано и перед кем особенно виновато. И здесь невольно возникает крамольная мысль: может быть, в политическом и армейском руководстве просто боятся их возвращения? Ведь они – живые (пока еще) и главные свидетели провала, который ждет своего расследования.
Не исключено, что освобождение всех или большей части пленных откладывается до нужного момента. Например, как козырь будущей предвыборной кампании или на случай крупной неудачи, которая потребует срочного восстановления рейтинга правящей коалиции. Ведь электорат со своей короткой памятью реагирует на самые свежие события; не случайно популярность "Ликуда" и его лидера подскочила на фоне захода в Сирию.
А может, для коалиции обмен пленными – это не шанс спасти своих сограждан, а в первую очередь инициатива левого лагеря, попытка политических оппонентов продавить свою повестку? Такое отношение разделяют не только политики: для многих в Израиле обменная сделка приравнивается к поражению в войне с терроризмом, а отказ от нее – синоним победы. И это неудивительно, ведь идея обмена пленных фактически узурпирована левыми деятелями и полного сторонниками вывода войск из Газы.
Трудно сказать, кто больше вредит заложникам – те, кто ультимативно требует освободить их ценой прекращения войны, или сторонники мнения, высказанного недавно министром Смотричем. "Похищенных вернуть важно, но это не победа", заявил Смотрич, уточнив, что "победа – это разгром ХАМАСа, "Хезболлы" и Ирана". Но если рассуждать трезво, то до этой мессианской победы вряд ли доживут и заложники, и все министры нынешней коалиции вместе со Смотричем, и мы с вами.
Как бы то ни было, тема возвращения заложников остается на периферии военной и политической стратегии правительства, замалчивается, убирается из информационного пространства. Уже никто не вспоминает и не цитирует обещание Трампа устроить ад ХАМАСу, если пленные не вернутся домой. Возможно, будущему президенту США, объяснили, что для Израиля это не первостепенная задача, поэтому пока в аду остаются сами заложники.