Мало сменить систему
Противоречия между правительством и судебной системой в Израиле давно стали притчей во языцех. Но коллизия с прокуратурой еще более запутана. Формально государственная прокуратура входит в состав министерства юстиции, но при этом пользуется независимостью в осуществлении уголовного законодательства. По сути же, по отношению к правительству государственная прокуратура Израиля разделяет позицию и методы Верховного суда, то есть пытается влиять на государственную политику.
Именно это имел в виду министр юстиции Амир Охана, когда говорил о «прокуратуре в прокуратуре». Он не смог добиться повиновения от органа, который ему подчиняется: сотрудники прокуратуры отказались проходить проверку на детекторе лжи в связи с подозрениями в утечке информации.
Охана обвинил прокурорских не только в отказе от внутреннего расследования и в связях со следователями полиции и журналистами, но и в преследовании «тех, кто не угоден системе», и в формировании повестки дня «в угоду политическим интересам». Скандал разразился после того, как СМИ стала известна информация о том, что полиция запросила допуск к телефонным переговорам приближенных премьер-министра, поскольку один из них подозревается в давлении на государственного свидетеля по делу Нетаниягу.
Юридический советник, он же генеральный прокурор, Авихай Мандельблит и госпрокурор Шай Ницан назвали выступление министра попыткой опорочить сотрудников правоохранительных органов. Между строк этого высказывания можно прочитать, что, по мнению прокуратуры, он действует по просьбе и в интересах Биньямина Нетаниягу.
Позже Охану поддержал министр внутренней безопасности Гилад Эрдан, назвавший прокуратуру единственным органом, который не допускает критики в свой адрес.
Кто тут прав? Власть ли посягает на независимость юридических инстанций или наоборот, прокуратура, суды и полиция заступают на чужую территорию?
Известно, что в Израиле принцип разделения ветвей власти соблюдается не полностью. С 90-х годов прошлого века процветает практика так называемого судебного активизма, о котором подробно рассказал бывший министр юстиции Даниэль Фридман в своей книге «Кошелек и меч: правовая революция и ее слом». Суть его в том, что судебная система активно участвует в политической жизни. Постановления БАГАЦа, отменяющие законы, принятые Кнессетом, - только одна сторона этого участия. Огромную роль здесь играют так называемые политические ликвидации – возбуждение уголовных дел против высокопоставленных государственных деятелей. Их характерная черта – долгосрочные расследования, которые часто кончаются ничем, но карьера политика уже погублена. Инициатором таких расследований и выступает прокуратура, которая, по идее, должна следить за соблюдением законности. Таковы были «дутые» дела Реувена Ривлина, Рафаэля Эйтана, Яакова Неэмана.
Справедливости ради надо сказать, что часто прокуратура расследует реальные правонарушения и суд выносит заслуженные наказания самым высокопоставленным фигурам (вспомним процессы Эхуда Ольмерт, Моше Кацава, Арье Дери). Никто не утверждает, что политические деятели у нас поголовно белые и пушистые. Но чем более высокое положение занимает политик, тем больше он находится под прицельным вниманием общества и СМИ. Мы знаем каждый его шаг, мы в курсе, какие сигары он курит, и он вынужден оправдываться за каждый шекель, потраченный его женой. Любое, даже шитое белыми нитками расследование становится пятном на его репутации и используется идейными противниками в политической борьбе.
Для прокуратуры и полиции это всего лишь рабочие моменты. Никто не несет ответственность за фатальные ошибки, за деньги, потраченные на мнимые дела, и время, отнятое у государственных деятелей, за неправовые методы, использованные в ходе расследований, за постоянную утечку информации. Мы вообще не знаем имен следователей и рядовых прокуроров, этих всесильных людей, которые вершат судьбы и свергают правителей. У нас нет органа, контролирующего прокуратуру, а внутренний контроль оказывается невозможен.
Исторически сложилось, что суд и следственные органы занимают определенную политическую позицию, и эта позиция – левая. Не случайно так тесны контакты между правоохранителями и журналистами, которые в Израиле по большей части тоже левые. Не случайны постоянные утечки секретной информации в СМИ и нежелание прокуратуры расследовать это нарушение. И хуже всего, что это подрывает в обществе доверие к правоохранителям.
Другое дело, что окрики министра здесь не помогут. Айелет Шакед в свою бытность министром юстиции пыталась переломить ситуацию. Но если бы ее планы осуществились, это привело бы лишь к тому, что правоохранительная система поменяла бы политическую ориентацию – стала бы действовать в пользу правых, а не левых. Наша действительность так пропитана политикой, что объективной позиции, кажется, просто не существует. Чтобы прокуратура, полиция и суды действительно оказались вне политики, мало сменить систему. Для этого надо изменить весь характер Израиля.