Что за крыша над Тель-Авивом
Во время войны в Персидском заливе песня "На крышах Тель-Авива" воспринималась по ассоциации с сигналами ракетной тревоги. Сегодня шлягер 90-х, посвященный событиям на крыше неугомонного города, опять актуален, и к великому счастью - на сей раз благодаря музыке, красоте, исполнительскому мастерству! Благодаря тому, что в Тель-Авиве в амфитеатре на крыше "Азриэли" пройдет серия ярких, разнообразных, очень необычных концентов. Об этом и о многом другом мы беседуем с музыкантом-виртуозом Эмилем Айбиндером.
Неизменная шляпа, острый взгляд из-под ее полей - это Эмиль Айбиндер. Его называют "Паганини аккордеона". Никакой показушности - это чистая правда. Послушайте и убедитесь сами. Блестящий аккордеонист Эмиль Айбиндер выступит в небывалом концертном марафоне, который начнется в мае и закончится в сентябре.
- Эмиль, ваше предстоящее выступление в амфитеатре на вершине башни под тель-авивским небом среди первых в проекте нового проекта "Жемчужины классической музыки: концерты в "Азриэли"-2014". Какова программа концерта?
- Прозвучат турецкие, греческие, еврейские мелодии.
Надо отметить, что амфитеатр на крыше "Азриэли" отличается от прочих открытых сценических площадок. Это место романтическое. Звезды очень близко. Открытое небо и белое сияние камня придает залу сходство с древними римскими театральными площадками. Да, да, так слушали музыку цари. Именно так, находясь между небом и землей, можно отвлечься от будничной суеты и улететь на крыльях мелодии. Декорации, которыми становятся движущиеся картины ночного Тель-Авива, и жемчужный поток света снизу, от городских фонарей и мчащихся машин, делают это место островком очарования над городской суетой и повседневностью. Здесь музыка звучит загадочнее и задушевнее. Здесь ничто не мешает побыть с нею наедине.
- Вы преподаете в Академии музыки и класс аккордеона открыли специально в рассчете на вас. Вы давно занимаетесь преподавательской работой?
- В Академии преподаю одиннадцать лет.
- А вы сами, почему в детстве выбрали аккордеон? Ведь пианиста или скрипача не спросят, какими судьбами он обрел свой инструмент, а аккардеон - это нестандартный выбор. Каким образом вы вышли на эту дорогу?
- Лучше спросить, где я начинал свой путь.
- Вы родом из...
- Я из Кишинева. У нас было много евреев. Так уж сложилось исторически. В кишиневских еврейских семьях было принято учить детей играть на скрипке или аккордеоне. В нашем дворе жили две еврейские семьи. Одна была богатая. Вторая семья - это были мы. Мы были бедные. К соседскому мальчику пригласили педагога по аккордеону. Когда шел урок, я стоял и слушал. Час стоял - и не шевелился.
- Наверное, у каждого человека в жизни бывает шанс понять, кем же ему стать, но многие его пропускают по невнимательности. А вот вы прочувствовали момент.
- Та учительница, которая вела урок, заинтересовалась: отчего это ребенок вдруг проявляет такое внимание. Не секрет, что редко кто из детей, да еще мальчишек, в состоянии стоять спокойно и слушать базисные вещи. Детям становится скучно, им не хватает терпения. А я стоял и слушал.
- Что было дальше?
- Учительница решила, что стоит проверить мои музыкальные способности. Проверила - и сказала моим родителям, что меня надо учить. Она помогла нам купить очень дешевый инструмент - и учила меня почти без денег.
- Вы нашли свое призвание?
- Я нашел то, без чего моя жизнь выглядела бы тоскливой. Я нашел свою главную дорогу.
- Дальше тоже все у вас складывалось гладко? Или чтобы все - такого не бывает?
- Могу сказать, что в музыкальное училище я сдавал экзамены дважды - и без результатов. Меня не брали. Ставили мне тройку и все. Видимо, мешала пятая графа. Паспорт подкачал. Вы помните, как это тогда было.
- Как же вам все-таки удалось поступить?
- На третий год на вступительные приехал знаменитый педагог из Москвы. Он услышал. Как я разыгрываюсь перед экзаменом. И начал расспрашивать, как складывается моя студенческая жизнь, у кого я учусь. А я ответил, что в училище меня еще дважды не взяли. "Как это? Почему?" - удивился он. Я рассказал. И во время экзамена по специальности он зашел в класс и что-то шепнул педагогу-экзаменатору.
- И что?
- На это раз меня приняли.
- Где ваш дом: там или тут? По ощущениям, конечно, неформально.
- Тут. Теперь я дома. Я знаю, кто я.
В Кишиневе я много играл, был солистом и работал в больших ансамблях. Был в знаменитом "Жоке".
- Было какое-то "но"?
- Да, мне прямо говорили две вещи. Первое: "Ты - лучший". Второе: "Но ты - еврей". Меня там иногда объявляли Айбиндеряну.
- Вы любите Израиль?
- Да, я очень люблю Израиль. И горжусь им всегда.
И на фестивалях. И в зале "Ла Скала", где я играл с лучшими оперными солистами. Я занял первое место на международном конкурсе в Антверпене.
- Сколько лет ваша жизнь связана с Израилем? Вы репатриировались с "большой алией" - в 90-х?
- Двадцать пять лет я живу в Израиле и уже одиннадцать лет я преподаю в академии музыки -и возрождаю традиции аккордеона.
- А у нас они есть, эти традиции? Что с ними?
- Когда я приехал в страну, мне сказали, что время аккордеонов прошло. Что лет тридцать назад это был всенародно любимый инструмент. А теперь - все закончилось.
- Любовь иссякла?
- Я не согласился с такой позицией. Что значит "время прошло"? Если кто-то так считает, это означает, что традицию нужно возрождать.
- Это ваше решение?
- Я решил, что будем возрождать.
- Что вы можете сказать о своих учениках? Многие сегодня выбирают аккордеон? Как себя показывают, как идут вашей дорогой студенты?
- Прекрасные ребята!
- Какие они, будущие аккордеонисты?
- Увлеченные. Среди моих учеников есть даже японец. Этот парень очень серьезно занимается! Любит музыку и свой аккордеон. О других ребятах могу сказать то же самое. Они относятся к занятиям серьезно. Иначе нельзя. Не имеет смысла.
- У нас есть оркестры народных инструментов.
- Да, в академии создан оркестр народных инструментов.
Первый из коллективов такого рода был сформирован в беэр-шевской консерватории...
- ... им руководит Гарри Любаров. Знаю...
- ...так что тревоги за будущее нашего любимого аккордеона нет!
- Ваши дети пошли по вашим стопам: тоже усердно занимались музыкой и тоже играют? Продолжили традицию?
- К сожалению, нет. У меня сын и две дочери. Когда мы приехали в Израиль. Сыну было шесть. Как раз столько лет, сколько надо, чтобы всерьез начать занятия. А я был занят.
- Тяготы адаптации на новом месте?
- Надо было утверждаться. Работать без устали. Идти вперед. Это требовало времени. Примерно столько же, сколько нужно, чтобы направлять ребенка. И я парня упустил.
- У вас уже внуки растут?
- Да, у меня пятеро внуков. Старшие, 13 и 15 лет, занимаются музыкой. Они, конечно, не так занимаются, как я в их годы. Я мог зайти с инструментом в комнату утром в воскресенье - и выйти в среду. Они другие. Жизнь другая.
- Может быть, сегодня дети не так усердны, не так тщеславны, не так целеустремленны...
- Компьютер многое решает за нас. Дает новые ритмы и установки.
- Вы обучаете сами своих внуков?
- Я собирался... Но они меня, как педагога, не приняли. Я, видимо, взялся слишком круто, слишком жестко.
- И что дети обиделись?
- Пожаловались мамам. Мамы сразу прониклись, пожалели, сказали, что дети слишком чувствительные. Моя метода им не подходит.
- Потому что требует слишком большой отдачи?
- Не подходит и все.
- Что же вы сделали?
- Сказал себе: "Ладно, пусть так". И выбрал им отличного педагога. Пригласил учителя, с которым мы вместе сорок лет назад учились в консерватории. Это большой специалист. Прекрасный педагог.
- Вы сами подключитесь к процессу обучения?
- Потом и я непременно подключусь.
- В чем секрет волшебства Эмиля Айбиндера?
- Секрет?
- Что, такого нет?
- Почему же - есть. У меня другой, не совсем обычный подход. Я во время концерта должен видеть зал! В зале должен быть свет. Хотя бы половина зала должна быть освещена. Мне не подходит, когда меня ослепляют. Во время концерта я общаюсь со слушателем. Слушатель хочет участвовать, быть действующим лицом в шоу, а не сторонним наблюдателем. И я даю зрителю это ощущение сопричастности. Я не только наслаждаюсь музыкой сам - я еще и даю возможность ощутить это прекрасное чувство залу. Беру его в помощники! У меня свой слушатель-зритель.
- Вы играете очень разную музыку. Охватываете очень широкий спектр. Есть при этом какие-то ограничения?
- Я не играю крупную форму. Мои Бах, Брамс и Чайковский - это миниатюры. Это больше подходит для аккордеона. В этой музыке есть все. что нужно слушателю. Яркость и энергия. Чувство. Совершенство формы. Музыка балканских стран - румынская, болгарская, музыка югославских народов, турецкая, македонская, музыка Франции. Это стихия, в которой солирует царь-аккордеон! И еще Пьяццолла, в котором есть все. Он - уникален. В нем есть джаз и полифония Баха. И публика всегда ждет и любит этого композитора.
- Техника - основа ваших успехов?
- Без техники нельзя. Но я играю не пальцами. Я играю сердцем! Это тяжело - но иначе я не понимаю. Иначе будет сухо, неискренне, будет не то... И то, что идет от сердца передается залу, воспринимается публикой.
- Сердце - самый главный помощник и советчик?
- Я вообще без влюбленности и фанатизма не мыслю искусства! Фанаты двигают вперед мир! И дарят человечеству счастье.
- Что вас радует? Чем успокаивается ваша душа?
- Все лучшее - это музыка. Сцена. С детства люблю футбол. По утрам бегаю.
- Вы находите время на занятия спортом?
- Да. Потому что движение - это жизнь.
- А аккордеон - это работа?
- Аккордеон - это не работа. Для меня это и есть сама жизнь, ее суть!
Эмиль Айбиндер со свои ансамблем сыграет 30 мая в открытом Амфитеатре на крыше "Азриэли". Будет бархат ночи. Будет сияние звезд. И - сияние мастерства.
Вместе с Эмилем Айбиндером выступают певица Вира Лоазинская, скрипач Павел Коган, кларнетист Владимир Фридман, контрабасист Стас Баулин.
Открывает концертный цикл 23 мая незабываемое шоу "Три тенора". В амфитеатре на крыше "Азриэли" известные в Израиле и за его пределами Габи Садэ, Феликс Лившиц и Йотам Коэн будут петь музыку Парижа и Сан-Ремо, Венеции и Нью-Йорка.