От Рабина до Переса
Национальный траур, обилие высоких гостей, речи об ушедшей эпохе… Прощание с Шимоном Пересом напоминает похороны Ицхака Рабина. Неудивительно – после смерти Рабина Перес в глазах мирового сообщества был единственным, кто олицетворял тот «рукопожатный» Израиль, с которым можно было говорить на всем понятном языке.
На самом деле, Перес не был таким уж «голубем мира», каким видят его на Западе. Но он, стоявший у истоков оборонной отрасли Израиля и его ядерной программы, считал свою страну достаточно сильной, чтобы идти по пути мира. Он действительно верил в мирный Ближний Восток; беда в том, что Ближний Восток не оправдал его ожиданий.
Именно Переса считают автором принципа «мир в обмен на территории». Но для его воплощения нужен был решительный и харизматичный лидер. Таким лидером стал Рабин.
Возглавив после него правительство и Аводу, Перес получил тот самый «мандат» на мирный процесс, в который противники отказывали Рабину. Израильское общество, шокированное убийством главы правительства, ощутимо качнулось влево. За редким исключением, политики правого лагеря не осмеливались критиковать договоренности с палестинцами, опасаясь обвинений в одобрении убийства.
Правительство собиралось в кратчайшие сроки выполнить все обязательства по соглашению «Осло-2». Вторым номером в повестке стояло заключение мирного договора с Сирией. Некоторые считают, что для Переса вопрос Сирии был даже приоритетным, что понятно – здесь он стал бы единоличным архитектором мира. Судя по всему, Перес был готов пойти на более серьезные уступки Дамаску, чем его предшественник.
В то время газеты сообщали, как о большом достижении, что Арафат убедил «Братьев-мусульман» повлиять на ХАМАС. Говорили, что достигнуто соглашение между ХАМАСом и палестинской администрацией о полном прекращении террористической деятельности и о включении хамасовцев в политическую жизнь.
Правда, согласно опросам, половина палестинцев не верила в мир с Израилем, а вторая половина считала, что мирное соглашение поможет выиграть время и подготовиться к войне с сионистами. Правда, теракты происходили все чаще. Но многие израильтяне вслед за покойным премьером верили, что это временное явление, агония экстремизма, после которой он неизбежно сойдет на нет. Надо только вывести войска с Западного берега, провести выборы в автономии, передать Арафату деньги на борьбу с экстремизмом, вооружить и обучить палестинскую полицию… Международное сообщество приветствовало новый Израиль и готово было принять его в свою цивилизованную семью. Даже гибель Рабина казалась подтверждением, что страна на правильном пути.
Что было дальше, мы знаем. Эскалация насилия. Песах-1996 – ни дня без теракта. Поражение Переса на прямых выборах премьер-министра. Интифада Аль-Акса, во время которой палестинская полиция стреляла в евреев из оружия, полученного от Израиля. Арафат – какая неожиданность! - все-таки оказался врагом. После него пришел менее амбициозный, но еще более двуличный Махмуд Аббас.
Однако процесс был запущен и шел сам уже без своих архитекторов. Американские президенты в своих миротворческих усилиях пытались переплюнуть друг друга и Билла Клинтона, усадившего за стол переговоров злейших врагов. Эхуд Барак вывел войска из Южного Ливана, Шарон ушел из Газы. За это мы получили власть ХАМАСа в Газе, ежегодные обстрелы и военные операции и Вторую Ливанскую войну. Радоваться можно только одному – мы не успели отдать Сирии Голаны и не оказались сегодня под прицелом исламистов. Международное сообщество и по сей день требует от еврейского государства платы по векселям, выданным Рабиным и Пересом.
Несмотря на все уступки, отношение к Израилю в мире сейчас хуже, чем до того как мы вывели войска с Западного берега. Все больше стран признает независимость Палестины и присоединяется к бойкоту еврейского государства. От нас требуют полного прекращения строительства за «зеленой чертой» и отступления к границам 1948 года. Но даже если мы это выполним, у наших «партнеров» и миротворцев появятся новые условия. Израиль пока не находится в окончательной изоляции только потому, что в мире есть более патентованные злодеи. Немногих новых союзников мы обрели не за счет миротворческой политики, а благодаря своим успехам в науке и технологиях, а также силе своей армии.
Сам Перес к концу жизни называл себя мечтателем, тем самым признавая, что тот Ближний Восток, который он хотел построить, больше похож на мечту.
Рабин ушел из жизни в молодом для политика возрасте, в начале реализации своих идей, полный надежд на будущее и планов переустройства мира. Перес прожил долгую жизнь, добился почета и уважения и успел увидеть крушение своих – и Рабина - надежд и несостоятельность планов. Кто из них считать неудачником, а кого - счастливчиком? Вопрос риторический.